В беседе с Радио «Свабода» мать погибшего в Печах солдата Александра Коржича рассказала, как встречалась с обвиняемыми, сколько стоил «телохранитель» для ее сына в армии, и почему следователи не отвечают на ее звонки второй месяц.

Напомним, что тело жителя Пинска Александра Коржича было обнаружено на территории воинской части в Печах под Борисовом 3 октября 2017 года. Первоначально дело рассматривали как суицид. Однако после шумихи в СМИ и личного вмешательства Александра Лукашенко в Следственном комитете создали отдельную группу для расследования смерти солдата. Лукашенко распорядился, чтобы Светлана Коржич, мать солдата, была допущена к некоторым следственным действиям, сообщает Радио «Свабода».

Под стражей оказались около 15 сержантов и офицеров, командиры части Александра Коржича потеряли свои должности, СК возобновил расследование других случаев, связанных со смертями и травматизмом в армии.

Мать не получает информации о расследовании смерти сына с декабря

Однако со временем новостей о расследовании гибели Александра Коржича стала значительно меньше, сроки расследования неоднократно продлевались. Последний раз это произошло 6 февраля. В тот день председатель Следственного комитета Иван Носкевич сообщил журналистам, что «во время расследования вскрылись новые факты неуставных отношений, как в части, где погиб Коржич, так и в других».

Как узнало Радио «Свабода», мать погибшего солдата не получает новостей о расследовании смерти сына с декабря. По ее словам, следователи не отвечают на ее звонки, ее больше не приглашают на допросы обвиняемых. Светлана Коржич рассказала, что ей удалось узнать из разговоров с обвиняемыми в смерти сына, а также о своих ожидания от расследования.

«Приезжала мать задержанного офицера, спрашивала, за что ее сын сидит»

«Я знаю, что расследование смерти сына продлили. Носкевич (председатель Следственного комитета) сказал, когда был в Бресте. Но я никаких документов не получала. Я не знаю, до какого числа, мне никто ничего не сказал. Сообщалось, что какие-то новые факты, а какие? Последний раз контактировала со следователями в конце декабря. Писала письмо, просила вернуть мне вещи сына. Там телефоны, другие личные вещи. Но мне ничего не вернули, сообщили, что до конца следствия не могут отдать. А теперь я звоню им, но никто не снимает трубку. Дали номера мне для связи и не отвечают. Не снимают трубку. Ни в СК, ни в прокуратуре. И сами не звонят».

«Ко мне приезжала мать задержанного ротного офицера, нашла как-то. «За что мой сын должен сидеть?» — спрашивала. Я у нее в ответ спросила, за что мой гнить должен? Говорила, что ее сыну сейчас за бездеятельность грозит 12 лет. Но он все равно выйдет, а мой…

Говорит, что ее сын не виноват, что за все майор отвечал. Что все офицеры соскочили, а ее сын теперь будет отвечать за смерть моего.

Я ей ответила, чтобы они сами теперь со всем этим разбирались. Пусть ее сын за собой всех тянет: полковника, майора. Пусть грызутся, как волки. Я думаю, они там все деньги получали. В конце недели они забирали карточки и у всех снимали деньги. Не один Саша там такой был».

«Солдат, который нашел Сашу мертвым, выражал соболезнования, плакал»

«Я у прапорщика этого (одного из задержанных по делу о смерти Коржича. — РС) спросила на допросе, какого банка у него личная карточка. А он не знает, он уже запутался в этих карточках… Я думаю, что если бы у них не было там хорошей «крыши», то сержанты «летели» бы, извините, сразу… На допросах присутствовала еще в ноябре. Возили меня и в Печи, и на допросы сержантов, офицеров на Володарке. У них там у каждого свой адвокат, они хорошо подготовились. Адвокат командует: «Не говори ничего, молчи, молчи». Они и молчат. Ничего не знаем, ничего не видели, Сашу такого из медроты привезли».

«Я видела того солдата, который нашел мертвым моего сына, мне привозили его еще в ноябре. Кажется, из Новинок или из СИЗО. Он был не в себе, подскакивал. Поговорить один на один с ним у меня не было возможности, присутствовал следователь. Вопросы можно было задавать в пределах разумного. Они его допрашивали, а уже в конце я могла что-то спросить. Он сидел, плакал. Просил принять его соболезнования. Говорили, что он имеет какое-то отношение (к смерти), была такая информация… Этот парень, который нашел Сашу, пять раз повторил, что Коржич сам не мог залезть туда, где повесился. Говорил, что стула не было на месте, что подумал, будто висит манекен».

«Проститутку мне приводили, показывали… В Следственном комитете. Я удивилась, что это за женщина. Оказалось, она мать троих детей. Один из задержанных по делу смерти сына был у нее первым любовником, еще один — вторым. «Кто больше заплатит», — сказала она мне. Я ей говорю: «Смелая вы женщина». Сашу она не знала, зачем ей мой Саша. Ей нужен тот, у кого деньги».

«С прапорщиком, у которого нашли пластиковую карточку Саши, я тоже говорила. Спросила, почему карточка сына была у него. Ответил, что брал взаймы деньги. А карточка у него случайно осталась, в кармане. Не знал, что Саша мне рассказывал все. И о том, что его карточка у прапорщика, который ею коммунальные услуги оплачивал. Оказывается, прапорщик снимал квартиру в Минске, проскочила такая информация. Я ему и сказала об этом, о коммунальных услугах. Он сразу смутился, закрыл рот».

«В банке отказались давать выписку со счета сына»

«Адвокат одного из задержанных сержантов говорил, что тот у Саши был как телохранитель, и Саша платил за это. Оказывается, что в армии приходилось платить телохранителю, чтобы выжить. Говорит: «Саша заключил со мной договор на охрану». 20 рублей такая услуга стоила. Я спросила у него, почему он тогда не справился с охраной сына. Посмотрел на меня и сказал, что отдаст 20 рублей. Я говорю, мне 20 рублей не надо, принесите на кладбище, положите на могилку…»
«Сама адвоката я не нанимала, зачем мне адвокат. Теперь буду смотреть. А вот же у Артема Бастюка матери есть адвокат, а дело закрыли».

«Посмотрим, как они следствие поведут. Можно же взять банковскую карточку Саши и посмотреть движение средств. Там же все видно. Можно было по камерам банкоматов посмотреть, кто деньги снимал. Я сама пошла в «Приорбанк», хотела попросить сведения по банковской карточке сына. Мне там никто ничего не дал. Сказали, что Следственный комитет запретил давать мне выписки. По телефону тоже не дали».

«Я не могу все рассказывать, наверное. Но когда увидела всех этих сержантов, то подумала, где они их только набрали? Кто их воспитывал? Ни образования, ничего. Один только выразил соболезнование. Я спросила, не пытались ли они как-то спасти Сашу, помочь ему? Ответил, что вызвали капитана и больше ничего не знают. Потом я с капитаном разговаривала, он говорит, что у него 2000 подчиненных и он ничего не знает, а Сашу моего в глаза не видел».
«Если бы за задержанных сержантов хорошенько взялись, то, я думаю, они бы все рассказали. Что и как там было. Ко мне подходили на похоронах и сказали, что мы, мол, боимся рассказывать, но один из сержантов приходил к Саше в медроту и сказал, что он должен им деньги за нее. За 10 дней медроты — 150 рублей. Представляете? И это армия».

«Я генеральному прокурору говорила, что если бы у него забрать телефон и посадить в подвал без еды, без воды, то как бы он запел? Они моего сына закинули в подвал избитого, а потом послали одного посмотреть, жив ли он или нет, я так думаю. Вот поэтому у них такие версии, что в 17 часов нашли, а в 17.40 только сообщили в Борисов. Там все покрыто мраком. Я думаю, что замешан весь офицерский состав».

«Мне говорили, что дело на личном контроле, что будут помогать. Но никто ничем не помог. Ходила в военкомат, они хотели справку о составе семьи. Спросила у военкома, зачем я сына отправляла в армию? Единственного сына, говорю, забрали у матери. Чтобы его порвали на куски? Он смотрел на меня, опустил глаза… Все молчат, ждут».

«Приходила ко мне делегация женщин, чьи дети служат. Сказали, что мой сын — герой, спас других солдат. Что ему обелиск нужно поставить. Я говорю: «Ставьте». Я же, как прапорщик, не буду с протянутой рукой ходить деньги собирать на обелиск».

«Личное дело на Сашу лежало у полковника. У меня все записано, что они говорили. Говорят, тайна следствия. Что мне тайна следствия? Дело у главнокомандующего, ждут, что он скажет. Вон убийство в Могилеве за ночь раскрыл. Сказал, что самые жесткие меры будут приняты. А какие меры? Отстранили полковника. Это что, будут дело спускать на тормозах? Главнокомандующий сказал, что разберется. Ну посмотрим, как он разберется».

СК: расследование продолжается

Как сообщили Радио «Свабода» в Следственном комитете, расследование дела Александра Коржича продолжается, новая информация будет доведена общественности как только это будет возможно.

 

https://www.svaboda.org